ТехноСССР                                               

Во второй половине 1930-х годов основу советских танковых войск составлял лёгкий танк Т-26, который был наиболее массовым образцом бронетанковой техники в СССР довоенного периода. Эта боевая машина непосредственной поддержки пехоты (НПП) на поле боя в начале 1930-х была безусловным лидером в своём классе, но быстрое развитие зарубежных танков и появление практически во всех армиях мира недорогой массовой противотанковой артиллерии изменили положение вещей в неблагоприятную для СССР сторону. Одним из первых сигналов о необходимости существенной модернизации Т-26 стал доклад в 1936 году известного конструктора С. А. Гинзбурганачальнику Главного автобронетанкового управления Красной армии (ГАБТУ) о появлении новых зарубежных машин, превосходящих Т-26 по целому ряду параметров. В частности, рекомендовалось обратить внимание на французские танки «Рено» R 35 и «Форж-э-Шантье» FCM 36 и чехословацкий «Шкода» Š-IIa, в конструкции которых уже были реализованы перспективные технические решения: сварка и литьё толстых броневых деталей, подвеска с высокими эксплуатационными характеристиками. Однако этот доклад был отвергнут М. Н. Тухачевским, который занимал в то время пост заместителя народного комиссара обороны СССР по вооружению.^[3]

После смещения, ареста и расстрела Тухачевского в 1937 году, в руководстве армии и оборонной промышленности произошли более чем значительные кадровые перемены. Уже в начале 1938 года советские военные осознали, что Т-26 начал стремительно устаревать, что было отмечено С. А. Гинзбургом ещё за полтора года до этого. К 1938 году Т-26, всё ещё превосходя зарубежные машины по вооружению, стал уступать им по остальным параметрам. В первую очередь отмечались слабость бронирования и недостаточная подвижность танка в связи с малой мощностью двигателя и перегруженностью подвески. Более того, тенденции в развитии мирового танкостроения в то время были таковы, что уже в самом ближайшем будущем Т-26 мог потерять и последнее своё преимущество — в вооружении, т. е. к началу 1940-х годов стать окончательно устаревшим. Однако сразу перейти к проектированию принципиально нового танка поддержки пехоты советское руководство не решилось, посчитав, что конструкция Т-26 ещё имеет возможности для её серьёзной модернизации. Тем не менее, конструкторское бюро завода № 185 под руководством С. А. Гинзбурга получило разрешение на изготовление опытной машины с усиленными бронированием и подвеской. Под названием Т-111 такой прототип был построен в апреле 1938 года, испытан и в целом получил неплохие отзывы, но по своей массе он перешёл в категорию средних танков, т. е. первая попытка создать лёгкий танк с противоснарядным бронированием на замену Т-26 не удалась.^[3]

Опытные модернизированные Т-26[править | править исходный текст]

По завершении испытаний Т-111, использовав полученный при этом опыт, в конце 1938 года С. А. Гинзбург и сотрудники его КБ начали работу над проектом танка Т-26М с усиленной подвеской по типу чехословацкого танка Š-IIa, который в то время проходил испытания в СССР (советское правительство тогда рассматривало вопрос его покупки). Однако к приемлемому для обеих сторон соглашению прийти не удалось, поэтому с санкции наркома обороны СССР в течение одной ночи стоявший в ангаре танк был тайно обследован и обмерен группой советских конструкторов. В 1939 году танк Т-26М вышел на испытания, которые подтвердили эффективность и надёжность новой подвески.^[4]

Ещё в период работы над Т-26М завод № 185 по заказу ГАБТУ приступил к разработке танка Т-26-5, рассматривавшегося как капитальная модернизация Т-26. В дополнение к подвеске типа «Шкода» в нём планировалось использовать форсированный до 130 л. с. двигатель и 20-мм цементированную броню бортов корпуса. К 1940 году этот танк был готов к испытаниям (за исключением форсированного двигателя).

Советско-финская война 1939—1940 гг. выявила необходимость в значительном усилении бронирования всех типов танков. Поэтому ГАБТУ выдвигает требование усилить бортовую броню танка до 30 мм цементированной брони или до 40 мм гомогенной. Одновременно с этим в 1940 году ОКБ-2 завода № 174 от ГлавспецмашаНародного комиссариата среднего машиностроения получает задание на разработку нового танка с бронёй 40 мм, торсионной подвеской, дизельным двигателем В-3 ипулемётами ДС. Фактически с этого момента и начинается проектирование Т-50. После объединения заводов № 185 и 174 проект Т-26-5 стали называть «126-1», а проект по заданию Главспецмаша — «126-2». В 1940 году «126-1» вышел на испытания, но на вооружение не принимался, поскольку создать подходящий для установки в моторный отсек Т-26 двигатель необходимой мощности не удалось. Стало очевидно, что Т-26 окончательно устарел, и попытки его модернизации не имеют серьёзных перспектив. Проектные работы были сосредоточены на новом танке. Проект «126-2» в металле не реализовывался, и обе разработки подверглись серьёзной критике со стороны заказчика, который настаивал на унификации ряда узлов будущего танка сопровождения пехоты с танком А-32 (прототип будущего Т-34), а также на сохранении массы машин в категории лёгких танков. В результате горячих дискуссий между представителями КБ, ГАБТУ и НКО тактико-технические требования (ТТТ) к новому танку претерпели существенные изменения.^[5]

Т-126СП, бронетанковый музей в Кубинке

В частности, 29 апреля 1940 года нарком обороны уточнил ТТТ на «танк СП» (проект 126). Предполагалось создание танка массой не более 13 тонн, с экипажем 4 человека, 45-мм пушкой и 2 пулемётами ДТ (спаренный и курсовой), бронёй толщиной 45 мм и дизельным двигателем В-3. К августу 1940 года были подготовлены к испытаниям два танка Т-126-2: один с бронёй 45 мм и массой в 17 т, второй — с бронёй в 55 мм и массой в 18,3 т. Танки получились весьма тесными из-за стремления уложиться в заданный предел по массе — разработчики экономили на каждом кубическом сантиметре забронированного объёма. Свою роль также сыграл определённый «волюнтаризм» со стороны маршала Климента Ворошилова, который предпочитал классическую компоновку танков иным возможным схемам. Хотя в целом классическая компоновка действительно обладает рядом преимуществ, но применительно к лёгким танкам небольших габаритов другие компоновочные решения могли дать и лучший результат. 31 августа 1940 года первый образец Т-126(СП) приступил к заводским испытаниям.^[6]

Влияние PzKpfw III[править | править исходный текст]

Во время польского похода 1939 года Красная армия сумела захватить повреждённый и брошенный солдатами вермахта немецкий танк PzKpfw III, а в ходе последующего военно-технического сотрудничества с Третьим рейхом было достигнуто соглашение о покупке ещё одного танка PzKpfw III Ausf F. Обе немецкие машины были подвергнуты тщательному изучению, включая ходовые испытания и обстрел из 45-мм противотанковой пушки обр. 1937 г.Результаты испытаний произвели очень большое впечатление на советское военное руководство — по уровню своей подвижности, защищённости и удобству работы экипажа PzKpfw III Ausf F был признан в СССР лучшим иностранным танком в своём классе. Было дано задание доработать проект нового лёгкого танка с учётом информации, полученной при изучении немецкого танка^[7]:

…Необходимо не медля ни минуты продолжить работы по танку «126» с целью доведения всех его характеристик до уровня немецкой машины (или превосходящих её)…

— Из письма начальника ГБТУ Я. Н. Федоренко К. Е. Ворошилову от 13/IX/1940

Окончательное решение[править | править исходный текст]

Осень 1940 года стала поворотным пунктом во многих вопросах, имеющих отношение к развитию бронетанковой техники в СССР, в том числе и в судьбе лёгкого танка НПП. Высшее руководство страны и армии по опыту быстротечной кампании вермахта во Франции сделало ставку на крупные мотомеханизированные соединения и объявило о формировании 30 механизированных корпусов. Однако для их оснащения не хватало материальной части, а та, что была в наличии, во многих случаях оказалась некомплектной или сильно изношенной, а потому нуждалась в срочной замене. Испытания немецкого PzKpfw III также подтолкнули ГБТУ к мысли, что советские войска нуждаются в похожем «едином танке», который должен не уступать по подвижности БТ и быть надёжно защищённым от огня 37-мм противотанковой пушки на всех дистанциях. На эту роль претендовали две машины — харьковский Т-34 и ленинградские прототипы Т-126(СП). Так как в 1940 году стоимость Т-34 была очень высокой, он не подходил на роль самого массового танка в Красной армии. Хотя Т-126(СП) к 20 сентября 1940 года уже полностью прошёл все необходимые испытания, он также был отвергнут ГБТУ по той же причине. Чтобы довести стоимость до приемлемой величины, было выдвинуто требование снижения массы танка до 14 т, что могло быть выполнено только ценой ослабления бронирования. Таким образом, новый «единый танк», изначально выросший из «пехотного» Т-26, должен был заменить не только его, но и быстроходные БТ.^[8]

За право получить заказ на постройку и выпуск такого танка соревновались конструкторские коллективы завода № 174 им. К. Е. Ворошилова, Кировского завода и выпускников Военной академии механизации и моторизации им. Сталина. Группу выпускников академии возглавлял уже имеющий немалый опыт в постройке лёгких танков Н. А. Астров, но их проект, сильно напоминавший PzKpfw III, был отвергнут из-за необходимости переделок двигателя В-4. В декабре 1940 года остальные разработчики успешно защитили свои проекты и получили разрешение на постройку опытных машин. Конструкторское бюро завода № 174 представило опытный танк «Объект 135» конструкции Л. С. Троянова и С. А. Гинзбурга, а СКБ-2 Кировского завода построило похожую машину с высокоэффективной подковообразной системой охлаждения двигателя, а в перспективе пообещало ещё и производство для неё цельнолитых бронекорпусов. На сравнительных испытаниях в феврале — марте 1941 года оба опытных танка показали близкие результаты, и вопрос о принятии на вооружение решался по соображениям технологичности будущего серийного производства. Здесь предпочтение отдавалось прототипу завода № 174, и в конце февраля, не дожидаясь окончательного завершения испытаний, он был принят на вооружение РККА под индексом Т-50.^[9]